Случилась эта история с одним всем известным человеком и его возлюбленной. Поэтому все имена и фамилии изменены в интересах автора и упоминающихся ниже государств.
Итак, из некоторого царства, некоторого государства арабами на "Боинге" была похищена прекраснейшая девушка по имени Катрин. Ее возлюбленный Кен отправился искать свою Катрин, но, так как точного месторасположения не было известно, пошел он пешком. Стаптывая очередную пару башмаков, он проклинал землю, по которой шел, проклинал совокупность геоморфологических форм поверхности, образующихся в результате сложного взаимодействия земной коры, называемой рельефом. В мыслях он перебрал все теории и гипотезы возникновения рельефа, даже вспомнил концепцию Плутонизма и Лайелевые основы геологической эволюции рельефа, теорию непрерывного изменения земной поверхности.
Но все равно не смог он забыть свою Катрин. Ее стройную денудацию под действием его внешних сил. Ему предстоял еще очень долгий путь. Через плато, плоскогорья, нагорья и горы. Кен видел поверхности равнин, горизонтальные и наклонные, по которым он не раз скатывался вниз. Выпуклые и вогнутые поверхности тоже нелегко давались ему. Проведя определенные гипсометрические расчеты, и периодически падая в бесконечные овраги и рытвины, он понял, что чем выше равнина, тем выше степень расчлененности рельефа. Пройдя еще немного, он обратил внимание, что срезание пластовых равнин идет согласно щиту. Он даже безошибочно определил пенеплены и педименты, смутно знакомые ему после прочтения странных лекций. Но, несмотря на все, рельефом штата Вайена он был доволен. Когда земля под его ногами стала не такой деформированной, он понял, что плато, сложенное горизонтально лежащими породами. К тому же для доказательства самому себе своей правоты Кен еще отметил, что эта поверхность ограничена от соседних территорий уступами. Но вот с видом он затруднялся и, прикидывая, структурное оно или вулканическое, а может вообще денудационное, не заметил летящий вертолет. На него со свистом полетела автоматная очередь, и он пожалел о том, что это не структурное плато, бронированное отрепарированными стойкими пластами осадочных или магматических пород. Хотя, глядя на улетающий вертолет, Кен захотел сделать вулканическое плато из пассажиров вертолета, заполнив лавой все их неровности. Пройдя обширные плосковершинные возвышенности, выровненные длительной денудацией в условиях платформенно-тектонического режима и позднее испытавших значительное поднятие и расчленение, он приближался к цепи гор. Рассчитав крутизну расчленения при помощи графика заложения, он начал медленно карабкаться по горам. Не раз, падая вниз, он вспоминал, что "умный в гору не пойдет, умный гору обойдет". Но на Земле еще не образовалась такая складчатая или складчато-глыбовая структура коры приподнятая на определенную высоту, которую он не смог бы одолеть. Зная, что ландшафт обусловлен поясностью, он с легкостью забрался на вершину горы.
Решив немного передохнуть, прежде чем сойти вниз, он попытался прилечь, но ударился обо что-то очень твердое. Это был минерал. Зная, что семьдесят пять процентов массы земли составляют силикаты, Кен решил, что это он и есть. Он немного подул на минерал, чтобы определить устойчивость к ветру и даже отжалел пару капель воды для анализа податливости. Но вот гидролиза минерал не выдержал. Поэтому от него осталась куча странных осколков и красивые воспоминания о его крупно-неравномерно-зернистой структуре. Вспомнив, что стойкость пород зависит от физико-географических условий, Кен выбрал безопасное место и уснул.
Ночь окутала горы. Кен уснул, ему приснился странный сон. По временным рамкам это был архей, медленно, но уверенно переходящий в протерозой. Он видел, как зарождалась атмосфера. В ней летали молекулы аммиака, азота и углекислого газа. Гидросфера пестрила карбонатными и гидрокарбонатными ионами, также ионами кальция и магния. Начало протерозоя ознаменовалось появлением одиноких молекул кислорода в атмосфере. Сталкиваясь с многочисленными ионами аммония, нещадно окисляя их, разлагая углекислый газ, кислород занял свое место в атмосфере. Поэтому все газы решили существовать мирно, соблюдая условия закона Дальтона, образовав смесь.
Климат установился теплый и влажный. В гидросфере появились ионы натрия, соленость составила около двадцати пяти промилле. Но это не остановило бактерий и водорослей, уверенно зарождавшихся из молекул и атомов. Совсем обнаглевшие бактерии, выбравшись на сушу, начали разрушать горные породы. Зарождался геосинклинально-платформенный тип земной коры. Формировался гранитогнейсовый слой. Кен видел как частички гранита, соединяясь с частичками гнейса, заползали на определенную глубину и укладывались в слои. Ветер гонял пески по земной поверхности, нещадно палило солнце. Кен видел разрез земной коры, залегающие семьями железистые кварциты, железные руды, марганец и пестрившие повсюду заложения кобальта, горючих полезных ископаемых не было, впрочем, как и солей.
Кен вспомнил пересоленный до горечи суп Катрин и представил, как бы хорошо ему, было, живи он в это время. И вновь, вернувшись к цели своего путешествия, он проснулся и начал думать о предстоявшем спуске. Находя трещины в породах и умело, лавируя, Кен спускался все ниже. Периодически происходили отрывы массы пород и смещение их вниз по склону, очень раздражавшие, а иногда и ранившие до крови. Он разумно предполагал, что склон, представший его взору, является обвальным, но то, что он окажется оползневым, было выше его воображения. Он благодарил небеса, что понял это, не спустившись вниз по склону вместе с оползнем, а заметив по наличию поверхности скольжения. В мыслях он повторил то, что склон - это поверхность, наклоненная к линии горизонта более чем на два градуса, характеризующаяся тем, что ведущую роль преобразования играет сила тяжести. Честно говоря, при помощи этой силы он сорвался и полетел вниз. Пролетая мимо склона, он прикинул, что крутизна примерно средняя - восемь - пятнадцать градусов, длина, если считать по его скорости, очень приличная, свыше пятисот метров. Но вот с формой профиля он затруднялся. Скорее всего, она была близка…
Но мысль бесследно исчезла, так как Кен упал на землю и потерял сознание. Его окутала темнота, потом постепенно начали появляться размытые очертания гор. С неимоверной тяжестью он попытался приподняться, но не смог. Лежа, он почему-то мечтал о разрыхляющихся продуктах, которые жестоко обнажают породу, сильнее подвергая ее выветриванию. Но, к сожалению, породы, на которых в данный момент находилось его тело, были довольно прочными. Поэтому, страдая от многочисленных ушибов, Кен с трудом поднялся и решил продолжить свой нелегкий путь. Но прежде он задержался, пораженный великолепной красотой гор: их заостренные очертания, гордо противостоявшие наземным разрушительным силам эрозии и выветривания, прорезавшим в них глубокие долины и ущелья. Горы не образовывали единой цепи, а состояли из многочисленных вытянутых средневысотных плоскогорных массивов. Он обратил внимание на то, что за вершины гор цепляются облака. Кен знал, что горы, являясь барьером для потока воздуха, поднимали его вверх, при этом воздух охлаждался, влажность его увеличивалась, и образовывались облака.
Перед собой Кен увидел долину с голубыми блюдцами озер. Их голубизна напоминала ему нежно - голубые глаза Катрин. С гор стремительно неслись многочисленные потоки, чем-то похожие на россыпь золотистых волос его любимой. А на дне долины серебряной лентой петляя, река, мучительно напоминавшая изгибы тела Кен стряхнул груз воспоминаний и двинулся к реке. Она, казалось, специально пробегала ортогонально его пути, несомненно, являлась еще одной преградой на его пути. Желание искупаться пропало, когда Кен поднял из воды камень, лоснившийся от какой-то коричневато-черной, дурно пахнущей мерзости. Хотя внешне река была привлекательна. Берег, зеленый, в крапинках цветущих одуванчиков, мошкара, резвившаяся у голубой ленты реки. В середине река была похожа на грязно желтый поток, тащивший хворост и даже корни деревьев. Кена передернуло при мысли, что ему придется переплыть этот стремительный поток. Он попытался вычислить скорость течения по формуле Шези. Но для этого был необходим коэффициент шероховатости русла. И прикинуть массу частиц, переносимых потоком, тоже было невозможно по формуле Эри. Поэтому оставалось надеяться на удачу. Он полагал, что ему не встретятся не выработанные профили в виде порогов и водопадов. Хотя Кен знал, что возможность вырабатывать профиль равновесия тесно связана с положением базиса эрозии, наиболее гипсометрически низкой точкой в продольном профиле, ниже которой водоток не может углубиться. Выше базиса находится профиль равновесия. Но даже эти знания не могли успокоить Кена.
Он плыл, периодически натыкаясь на хворост и коряги. Кен неправильно рассчитал свою скорость и вскоре у него не осталось сил на борьбу с течением. Нехотя он постепенно сдавался, отдавая свое тело бурлящему потоку. Он плыл по течению, затерявшись в груде хвороста. И вскоре услышал странный шум. Природу шума он никак не мог разобрать. Река протекала через реденький лес. Шум все усиливался. Глядя вперед, Кен заметил высоко поднимавшееся облако брызг. Когда он понял, что это водопад, было поздно. Он мчался к нему вместе с широкой лавиной зеленоватой пенистой массой воды. Мгновенно с ревом она обрушилась в пропасть.
В это время в одном из залов старого заброшенного замка Вильям выслушивал еще одного балбеса из великого множества своих телохранителей-идиотов. О том, что Кен благополучно одолел цепь гор и, не смотря на падение, смог продолжить путь. Он был недоволен и раздражен, узнав, что они проследили за этим паршивцем только до водопада и с ликованием и чувством выполненного долга вернулись домой, не представив ему ни единого доказательства, что Кен мертв. Им может и все равно, но ему они необходимы, чтобы представить, Катрин, и будет его навеки. А эти дурачки только зря тратят топливо, следя за Кеном, наслаждаясь окружающим ландшафтом и не утруждая себя.
Наглотавшись воды, Кен вскарабкался на выступающий из реки камень. Он очень устал. Многочисленные ушибы и ссадины ныли. Но это не могло заглушить радость того, что он остался в живых. Он решил отдохнуть и продолжить свой путь завтра.
Перед ним темно-синее небо раскинуло свой звездный купол. Он пытался найти созвездия, но звезды, казалось, представляли собой беспорядочную хаотичную россыпь, такую же беспорядочную, как и его жизнь. Веки стали тяжелыми, и Кен, закрыв глаза, провалился в глубокий сон.
Время Кембрийского периода, Палеозоя. Наводнившие землю губки, трилобиты, брюхоногие моллюски, брахеоподы сновали повсюду. Магниточувствительные бактерии ощутили на себе изменение магнитного поля земли, явно испытывали сложности, так как их ориентация немного нарушилась. В лагунах постепенно накапливались фосфатные и карбонатные породы. В толще земной коры зарождались фосфориты, горючие сланцы, медь, свинец, цинк. Появились каменные и калийные соли.
Начало ордовика ознаменовалось периодическим поднятием и опусканием континентов в недра бурлящего океана. Море по-прежнему охватывало наибольшую площадь и было колыбелью для представителей морской флоры и фауны. Наибольшего развития достигли трилобиты и табуляты или полиповые кораллы. И жили бы они долго и счастливо, если бы не наступило в конце периода оледенение.
В начале Силура льды начали таять и море безжалостно трансгрессировало, давая жизнь прекрасным морским лилиям и ужасным бесчелюстным рыбам, развившимся еще больше кораллам и брахеоподам.
В Девоне началось долгожданное расширение суши, формирование горных хребтов и регрессии моря. Климат стал более сухим, но это не помешало псилофитам - первым растениям, вылезти на сушу и позже образовать древесные леса, заросли кустов и папоротников, кишевшие насекомыми и пауками. В воде радостно и мирно жили панцирные и кистеперые рыбы. В литосфере образовались нефть, горючие сланцы, марганец и бокситы. Прекрасные леса, отмирая, образовывали каменный и бурый уголь.
Регрессия моря продолжалась и в Карбоне, давая возможность образования горных стран и болотных низменностей. Климат становился более влажным, в низинах зарождаются леса, не выдержав такого стремительного развития окружающей среды, умирают панцирные рыбы и псилофиты. Голосеменные, напротив, цветут и пахнут. Появляются залежи каменного угля, марганца и железа. Пермская регрессия моря оголяет отложения красноцветных солей и гипса. Климат распределятся: в северном полушарии он сухой, а на экваторе влажный. Фораминиферы и морские рептилии бороздят просторы океана. В земных глубинах богатеют залежи каменного угля, калийных и каменных солей. Но, тем не менее, вымирание кораллов, мшанок, папоротников и плаунов ставит печальный аккорд на четком конце палеозоя.
Кен видел, как постепенно вянут листья могучего папоротника, и проснулся от охватившего его страха, который провел аналогию между растениями и его с Катрин чувствами. Солнце освещало землю. Перед Кеном простирался озерный край. Точно определить численность озер он затруднялся из-за наличия чрезвычайной извилистости и запутанности водных систем: водные пространства были расчленены неисчисляемым количеством островов на отдельные водоемы, отдельные озера были соединены между собой протоками. Восхищаясь их красотой, Кен предположил, что, скорее всего в формировании этой озерно-речной сети большую роль сыграли тектонические процессы и, возможно, оледенение. В районах ледниковой эрозии котловины многих озер представляли собой тектонические понижения, которые впоследствии были обработаны ледником. Там где ледник оставлял наносы, то есть в районах ледниковой аккумуляции, котловины озер образовались результате подпружинивания ледниковыми отложениями ложбин стока вод или в понижениях между моренными холмами. Кен удивлялся своеобразию их форм и, руководствуясь своими знаниями по геоморфологии, предположил, что особенности поверхности, которые в значительной мере обусловили обилие озер, определили их необычную форму. Берега были извилистыми с множеством сменяющих друг друга заливов и мысов. В береговых линиях озер прослеживалась общая вытянутость с северо-запада на юго-восток, характерное для всех форм рельефа местности, и свидетельствующее о направлении движения покровных ледников.
Повсюду Кен отметил неоспоримые свидетельства оледенения. Это были друмлины - гряды (насколько он смог выучить) окруженных вытянутых, овальных холмов, принесенных льдом остатков пород до полутора километра шириной и высотой до тридцати - шестидесяти метров; озы - узкие, похожие на насыпи, песчаные или из галечного материала гряды высотой примерно от семи с половиной до тридцати метров, которые могли иметь длину до восьмидесяти километров и иногда казались абсолютно прямыми, и древние уступы - низкие насыпи песка, которые часто расположены рядами, параллельные существующим берегам. Здесь повсеместно Кен натыкался на признаки существования когда-то ледяного щита и движения огромной массы льда в разные стороны от одного центра.
Это довольно однообразная территория, занятая сплошными песками, торфяными болотами, в которую вкраплено бесчисленное множество озер и топей. Кен в начале очень испугался, увидев людей в лохмотьях. Но позже понял, что он ошибся. Это были чахлые деревья, отстоявшие далеко друг от друга. И только вдали, проникая в тундру, они выглядели в виде массивов, но даже там вид у них был низкорослый и жалкий. Хотя первое впечатление от монолитной массы деревьев на северо-западных территориях вызвало шок, так как их абсолютная плотность внушало Кену благоговение. Они стояли с переплетенными ветвями, образуя непроходимый барьер. Тем не менее, почти треть площади была покрыта водой. Здесь встречались торфяники, разбросанные среди тайги, и образующие нечто в виде заросших озер.
Обилие стоячей воды на поверхности Кен объяснял тем, что постоянно мерзлая земля не впитывала в себя воду. Причиной (если память Кену не изменяла) являлось то, что было бы назвать ископаемой мерзлотой, оставшейся после ледникового периода.
Быстро стемнело. Пора было думать о ночлеге. Между двумя широкими досковидными корнями - конформами громадного дерева Кен заметил кучу листвы. Он начал устраиваться на ночлег. Подпушив листья и оперевшись на могучий ствол дерева, он уснул. Сны, снившиеся ему, казались уже не такими странными. Казалось, за время путешествия он успел привыкнуть ко всему: он видел вымирание животных, выход на сушу первых растений, образование руд и солей. Поэтому Мезозойская эра, приснившаяся на этот раз, и начало Триаса, ознаменовавшееся вымиранием животных Палеозоя, изменение флоры и фауны, не казались ему такими ужасными. Полярность была нормальная, а море по-прежнему трансгрессировало. Это было время полного господства аммонитов, двухстворчатых моллюсков, шестилучевых кораллов, брахеоподов и рептилий (динозавров), появлялись насекомые и первые млекопитающие. Период закончился регрессией моря. Юрский период - период господства морей - начался с формирования Атлантического и Индийского океанов. Климат оставался теплым, уровень океана был близок к современному. По-прежнему преобладали аммониты, белемниты. Наибольшего распространения достигли растительноядные и хищные динозавры, ящеры и зубастые птицы. Флора была богата папоротниками, гинтовыми растениями (смутно напоминавшими Кену своими веерообразными листьями современные пальмы). Образование каменного угля, нефти, газа калийных и каменных солей продолжалось. Мел начался с трансгрессии моря. Земля просто кишела фораминиферами, позднее ставшими образующими мела, вместе с моллюсками и аммонитами, морскими ежами, костистыми рыбами. Причем рыбы были какими-то странными, симметричными и нет. Рептилии, динозавры, летающие ящеры, беззубые птицы продолжали свое существование. К концу периода вымерли строматопоры, аммониты. Зато появились цветковые растения: дуб, береза, лавр, магнолия. Образовались мел, железо, нефть, газ, соли. Кен надеялся, что конец эры и будет концом его сна. Но этого не случилось.
Началась Кайнозойская эра. Палеоген, в котором царили крупные фораминиферы (нуммулиты), парно и непарнокопытные. Появились обезьяны, слоновые и сумчатые. Неоген характеризовался полной властью млекопитающих, хоботных, слонов, мастодонтов, тигров, носорогов, медведей. Появились человекообразные обезьяны, насекомые и птицы. Растительность приблизилась к современной с разделением на теплолюбивые и холодостойкие растения. Четвертичный период ознаменовался повторяющимися оледенениями. В северном полушарии уровень океана понизился. Это был самый низкий уровень за всю историю Земли. Суша, напротив, уверенно продолжала увеличивать свою поверхность. Появляется homo sapiens. Казалось, Кен своими глазами видит его в пещере одновременно грозного и трусливого, в одежде из шкуры животного, ковыряющегося палкой в земле, в безуспешной попытке добыть огонь. Кажется, ему это начинает удаваться. И искра проносится мимо Кена.
Кен проснулся. Над лесом поднималось солнце. Но какое-то странное облако черного цвета пыталось преградить путь его золотистым лучам. Выйдя из леса, Кен увидел на дне долины замок, стоявший возле вулкана. Казалось этот могучий стражник хранил все секреты древности. Кен увидел, как из вулкана поднималось облако, которое, если сравнивать его с деревьями больше походило на сосну. Огромный ствол "сосны" вздымался вверх и расходился в вершине свой ветвистой кроны, очевидно, поддерживаемой восходящими потоками воздуха; потом, словно этот поток стал умирать, ствол начал растворяться. Временами "сосна" становилась белой, временами - цвета грязи, покрывалась пятнами. Это зависело от того, выбрасывал ли вулкан землю или пепел.
Хотя вулкан часто был причиной крупнейших катастроф и погреб под лавой и пеплом целые города, это не помешало Вильгельму построить свой замок возле него. Его слуги обрабатывали склоны вулкана, разбивая на них виноградники. Его винные погреба славились на всю Европу. Вильгельм гордился тем, что сумел дать жизнь чудесным плодам на безжизненных землях. Но теперь вулкан порывался уничтожить все то, что он сотворил с таким трудом. Он не мог представить себе, как его виноградники будут гореть и их сочные плоды останутся здесь навечно, погребенные под лавой, съедающей все на своем пути. Но свою любовь к прекрасной Катрин он не даст уничтожить. Она сама как извержение вулкана, готовая смести все на своем пути. С этими мыслями Вильгельм бежал по каменным ступенькам замка к башне Катрин.
Катрин, наблюдавшая за извержением вулкана гадала, что с ней будет дальше. Возможно, ей придется бежать с Вильгельмом и Кен вряд ли удастся найти ее. Или же остаться вместе с замком под жгучими потоками лавы.
Телохранители Вильгельма пытались вывести из ангара самолет и взлететь. Им это удалось лишь на половину. Взлетевший самолет пролетел несколько метров, взорвался и рухнул из-за того, что частицы пепла засорили двигатель.
Надежда Вильгельма уйти тем же путем рухнула. Теперь ему предстояла выбираться отсюда пешком. Он знал, что это будет нелегко, а учитывая яростное сопротивление Катрин, почти невозможно. Но он решил попытаться. Когда он вошел в комнату Катрин сама бросилась ему на шею, умоляя забрать ее, клятвенно обещая всегда быть с ним. Вильгельм не ожидал такого развития событий и, поэтому, не заметил, как Катрин, страстно целуя его, медленно, но верно приближалась к окну. Вильгельм плыл на волнах счастья и после стремительного толчка Катрин подставил свое тело потокам ветра. Когда он понял, что летит не от счастья, а наяву, было очень поздно. Он упал и ударился головой об один из любимых валунов, оставшихся здесь после прохождения ледника и, казалось, вросшего в землю.
Катрин решила бежать, но, не зная верного пути, стояла в растерянности, глядя на закипающий вулкан. Увидев человека, бегущего к замку, Катрин ринулась к нему навстречу. Она не знала чего ждать от этого странника, не знала причину, по которой он оказался здесь в этой заброшенной глуши. Но казалось это, был единственный человек способный спасти ее. Задыхаясь и кашляя от черного дыма и пепла, запорошившего долину, словно снегом, она не сдавалась и бежала вперед.
Кен, увидев бегущую ему навстречу девушку, оторопел. Но когда он увидел россыпь золотистых волос, блеснувших на одиноком лучике солнца, сердце его бешено забилось. Он рванулся к ней.
Если бы кому-нибудь удалось забраться на облако и наблюдать всю эту прелестную картину, то он бы увидел, как в покрытой пеплом долине, готовой моментально заполниться огненной лавой, бегут двое влюбленных с сердцами, жар которых не уступает жару закипающего вулкана.

Юлия Мирон, 207 группа. 2002, Минск ISEU.